Его хроника менее вредна в отношении миссис Уорвик, чем
параграфы Перри Уилкинсона, сплетни, представляющие образ вечного
болтовня, похожая на восковые уличные рекламы легкой и легкой
стоматологии. У него нет ни веры, ни неверия; называет сторонников и
противников; излагает дело и осторожно, слишком осторожно; и изображает
Ее слова о том, что «Женщина у позорного столба восстанавливает первоначальное
братство человечества», — не более чем крик личной боли. У нее
в фартуке золотые яблоки. Она говорит о жизни: «Когда мне не удается
лелеять ее всеми фибрами, огонь внутри угасает», и это,
как дождь, пронизывает до корней. Она говорит о мире великодушно, хотя и с
сужающейся идеей: «С точки зрения ангелов, только наполовину вылезший из слизи, должен казаться нашим единственным постоянным героем».
Это можно прочитать , но воздержитесь.
Она говорит о романтике: «Молодые, которые избегают этого региона, избегают звания
Дурак ценой небесной короны». Из Поэзии: «Те, у кого есть
души, встречают там своих собратьев».
Но она хотела бы, чтобы мы покончили с сентиментальностью. Сентиментальные люди, по
ее словам, «играют на гармониках на струнах чувственности», к
восторгу мира, жаждущего чудес музыкального исполнения, а не
музыки. Ибо наш мир в настоящее время — это почти сенсационный мир, находящийся в
материнских муках более трезвого, храброго, ясноглазого.
Мне кажется, ее размышления следует интерпретировать именно так. Она говорит:,
«Пороки благородной половины мира в наши дни являются женскими». У нас есть чтобы защититься от «полупонятий мудрости, истерической доброты,
нетерпеливой благотворительности» — от элементарного состояния альтруистических
добродетелей, отличимых как болезнь и корчи нашего эгоизма, чтобы
бросить свое первое болото. Идея есть. Самое забавное, что мы
находим это в художественных книгах, написанных за плату. Очевидно, эта
дама не «хамелеонировала» свое перо по цвету своей аудитории: она
не принадлежала к рядовым в форме, марширующим под барабан и флейту, как галантные
интерпретаторы народного аппетита, уходящие или ушедшие в беззвучие и
ледяные тени.