Женщины слегка за сорок намного теплее и терпимее относятся к друг другу. К тем, кто младше тоже теплее и терпимее, но с лёгким снисхождением. К тем, кто старше, с неподдельным уважением, и лёгкой завистью потому, что уже очевидно, что чем дальше, тем интереснее.
Между двадцатью и тридцатью жизнь прекрасна, ты все знаешь, все умеешь, все сможешь. Если не можешь, то виноват кто угодно, только не ты, особенно родители. В голове четкие картины о смысле жизни и его устройстве.
В тридцать наступает опыт, мудрость и истинное знание жизни. После тридцать пяти они начинают поддавливать на мозг. Появляется критичность и нетерпимость к тому, что выходит из твоих четких рамок о смысле жизни и его устройстве, установленными еще в двадцать. Все претензии к несоответствию мира твоим представлениям громко заявляются вовне. Осознаешь свою взрослость, весомость. В этот момент можно даже набрать вес, потому, что «после тридцати пяти с женщинами происходят необратимые изменения и теперь так будет всегда». Юбки удлиняются, брюки гораздо практичней и разумней, расслабляться некогда, в расписании этого нет. Белого не носи, обтягивающее не надевай, не танцуй и точка.
И, о Боже, после сорока отпускает. Накопленного и прочитанного уже достаточно, чтобы понять, что все только в твоей голове. Претензии к миру привели к тому, что часть этих самых претензий проработаны, отпущены или просто отправлены в голубые дали. Если подруга рассказывает о романе с молодым или не очень любовником, радуешься и за нее, и за него, а еще больше за себя. Раз у нее получилось, значит и тебе и можно, и нужно, и сама себе разрешаю. Теперь понятно как можно после сорока научится играть на скрипке, танцевать в балете, объездить весь мир на велосипеде или управлять самолетом. Да всем, чем угодно. И танцевать потому, что хочется.
И конечно, тем, кто старше было смешно все это читать, потому, что дальше еще интереснее.